Название: Ля-фа
Автор: аноним до объявления результатов
Рейтинг: PG
Персонажи: Хильдегарде фон Лоэнграмм, Антон Фернер.
Аннотация: Ройенталь проводил расследование на Урваши самостоятельно. Оберштайн всё же полетел на встречу с Ройенталем. Они встретились на Урваши, и…
Комментарий: написано на полит-фест по "Легенде о героях Галактики"
Предупреждения: упоминаются смерти канонных персонажей
читать дальшеВ глубоком кресле, завернувшись в плед, императрица встретила новый день. Из сада через открытое окно тянуло свежестью дождя, прошедшего ночью, на столике одиноко стояла пустая чашка из-под утреннего шоколада. В детской тоже было пусто, и Хильда при этой мысли инстинктивно поёжилась, словно замерзла, хотя плед и был тёплым.
Алек мало что понимал – ему просто нравилось у Миттермайеров, потому что тетя Эва – тёплая и уютная, с дядей Вольфом и Феликсом можно поваляться по ковру, сплетаясь в один клубок из рук и ног, а адмирал Ройенталь…
А адмирал Ройенталь вчера вылетел с флотом подавлять восстание на Шампуле. Не потрудившись получить высочайшего соизволения, да что там – даже не известив императрицу о том, что он намерен делать. Так уж повелось с тех пор, как Ройенталь стал военным министром – что императрица подписывала некоторые документы, появлялась вместе с маленьким императором на разных торжественных мероприятиях, а о маневрах рейхсфлота спокойно могла узнавать из вечерних новостей.
Флот и вообще война - не женское дело и никогда им не будут, управление государством тоже было делом исключительно мужчин, от которого следовало оградить слабую юную женщину. С воспитанием детей же Эва Миттермайер справлялась гораздо лучше.
Некоторые из начатых реформ были свёрнуты, а некоторые отложены. Гроссадмирал Ройенталь вовсе не стремился вернуть старые порядки, но медлил в установлении новых, и сшитая на живую нитку из двух разных половин страна вполне ощутимо трещала по швам. Новые земли бунтовали, зная об отнятой свободе, Старые – искали так и не дарованной, автономия же, брошенная, точно корка хлеба нищему, от щедрот Нойе Рейха, похоже, не имела других дел, кроме оплакивания жертв последней битвы за Изерлон, в которой пали почти все розенриттеры и юный главнокомандующий Изерлонской Республики.
Всё вместе это и составляло одну большую причину, по которой в комнате императрицы иногда до утра горел свет, а постель оставалась не смятой.
Когда неожиданно, в разгар той самой последней битвы, умер Райнхард - врачи обнаружили следы яда. По крайней мере, так ей сообщили. Подозрение пало на его личного слугу, и общественное мнение приговорило Эмиля фон Зелле ещё раньше, чем это сделал бы имперский суд.
Может быть, она поверила в это, может быть нет – как раньше может быть поверил в предательство прежнего военного министра её император и муж. Во всяком случае, Ройенталь тогда был полновластным правителем на своей территории и обладал правом выносить приговоры, при наличии неопровержимых доказательств. А связи с терраистами, выявленные по итогам расследования на Урваши, были слишком серьёзным обвинением, чтобы спускать его на тормозах. Так или иначе, то, что случилось – уже произошло. И не стоило задумываться о том, чего не вернуть.
Ей было легче, пока рядом - после смерти мужа - оставался Кисслинг, но когда он заявил о своём желании выйти в отставку, она не могла задерживать его.
Императрица осталась одна.
***
Шульц просочился в кабинет с лицом, белым как мел и застывшим как маска, только губы слегка дрожали, а в глазах плескалось нечто среднее между паникой и тихим отчанием.
– Контр-адмирал Ф-фернер! - выдавил он.
– Что случилось, Шульц? – спросил тот, исполняясь страшных подозрений.
Мысли, словно маленькие рассыпавшиеся мячики, запрыгали по уже неоднократно пройденным за эту отлучку шефа маршрутам – терраисты-пираты-изерлонцы-просто мятежники, однако действительность превзошла самые худшие ожидания.
– Гроссадмирал арестован! Наши люди говорят, что Ройенталь не дал ему и слова сказать. Судил его лично и, скорее всего… скорее всего, он будет расстрелян после уведомления императора, согласно эдикту Рудольфа. П-помните, того, который гласит, что суд можно провести уже после казни преступника, если правитель сочтёт доказательства вескими. Может быть… уже, - секретарь говорил всё тише, и на последнем едва выдавленном слове его голос совсем упал.
Кажется, чертыхаться не имело смысла, в том числе и на то, что составление новых кодексов не стоит откладывать на потом и ждать конца этой вялотекущей войны. А ведь была та докладная записка шефа, на имя императора и министра юстиции, но да что теперь.
И вообще – лучше было вести себя тихо. Теперь тихо.
– Что будем делать, к-контр-адмирал?
Шефу надо было отказаться от личной поездки в Нойе-Ланд, на переговоры с Ройенталем. Но он не отказался, поскольку такова была воля его величества. По-видимому, император надеялся, что его верные сподвижники найдут общий язык, но…
Гроссадмирал Ройенталь пошёл ва-банк, не постеснявшись даже сослаться на старые законы. Он мстил за свою оскорбленную гордость любыми методами и ничего не упустит, чтобы получить достойное себя положение - которое раньше, как он думал, занимал Оберштайн.
«Я подумаю об этом завтра».
– Шульц, слушайте меня внимательно. У секретаря слишком низкий уровень допуска, так что вас, возможно, понизят в звании, но если вы проявите достаточно верноподданнические чувства к новому хозяину этого кабинета, с вами не случится ничего плохого. Да и в любом случае – лучше до конца жизни убирать снег на Капче-Ланке, чем быть расстрелянным за терраизм, а именно в этом, судя по всему, всех здесь и будут теперь обвинять. Вы меня поняли? Вопроса что мы будем делать – больше не существует, а что буду делать я – вам лучше не знать. Можете идти. Вы свободны. Насовсем свобдны, Шульц.
Шульц испуганно посмотрел на него, отсалютовал и молча вышел.
Фернер потянулся к кнопке комма.
– Коммодор Йохансен, запускайте резервный план 26-s. Это приказ!
Под нехитрым номером скрывалась инструкция сокрытия секретных данных, разработанная на случай захвата столицы врагом. И вот, в каких обстоятельствах пришлось его использовать…
Ещё час нещадной эксплуатации мусоросжигателя – и Фернер устало откинулся в кресле.
«Кому должен, тому прощаю», – он криво усмехнулся. Что-то в нём перегорело вместе с теми документами, которых больше никто никогда не прочтет.
Люди из военной полиции, пришедшие спустя ещё час, нашли только пустой и девственно чистый кабинет, да пепел в мусоросжигателе.
Вместе – или, во всяком случае, одновременно – с контр-адмиралом Фернером пропало ещё полтора десятка сотрудников военного министерства – и за прошедшее с тех пор время, в самом начале операции перехвата, был пойман только один из них, и тот не смог ничего сказать.
***
Если в политическом смысле императрице отводилось место декорации, то в бытовом плане она была почти что свободна. Во всяком случае, солидный и респектабельный музыкальный магазин всегда гостеприимно отворял перед нею двери, а в улыбке любезного продавца сквозило не только почтение, но и искреннее восхищение.
Императрица взяла в руки упакованный в прозрачную плёнку диск.
«Фольклор XX земного века, аутентичные записи. То, что называлось в те времена «лёгкой музыкой», – так отрекомендовал его продавец.
«Лёгкая музыка», хм…
Она сорвала упаковку.
Порой Хильде трудно было поверить, что люди, чьи голоса и лица запечатлелись на старых записях, жили тысячелетие назад. История принимала в себя промежутки времени, непостижимые душе. Были они, эти певцы и певицы, испепелены во время ядерной войны, или им посчастливилось умереть до того? Она не знала ответа, да и кто сейчас мог его знать.
На экране плеера светилась карта старой Земли, показывая те страны, на языке которых пелись песни – почти микроскопически маленькие клочки земли для тех, кто измеряет владения в масштабах планетных систем – и бежали ровной строчкой субтитры перевода.
Вряд ли песни могли помочь ей в поисках ответа на вопрос – что со всем этим делать. Да и разве был возможен какой-то дельный ответ на этот вопрос – даже со всем её умом, но без помощи извне? Разве может она что-то, кроме как мириться с постепенными и неуклонными похоронами мечты Райнхарда,
Год за годом бесцельно бредя,
Без надежд, без снов, без грёз?
Автономия, которая может только делать вид, что она – независимое государство? Государство, на которое обрушится вся сила Рейха, едва оно посмеет поднимать голову? Поговаривали, что Ройенталь силой увёз оттуда и сделал любовницей дочь погибшего генерала Шёнкопфа – когда-то невесту покойного Юлиана Минца, - и никто не смог ничего сделать…
Свобода!
Когда поднимется хор голосов,
Он будет петь,
Чтобы получить тебя -
Как не скоро это ещё случится. И когда всё же случится - она, Хильда, и её ребёнок разделят судьбу Эрвина-Йозефа и маленькой императрицы. В лучшем случае.
Даже странно, что такую песню записали на диск вместе со вполне невинными песнями о любви. Следующая из них вновь оказалась любовной.
И не осталось ничего,
Весь миp стал словно
Чеpно-белое кино...
Что? Хильда вздрогнула – под строчкой с субтитрами пробежала ещё одна – несколько символов ничего не значащей абракадабры, а затем – строчка, похожая на обрывок субтитров от другой песни.
Ля-ля-фа, эти ноты, ля-ля-фа, одиноки, – Сударыня, мой меч – ваш!
Нам уже ничего не успеть, – Если вас не устраивает то, что происходит…
Ля-ля-фа, как печально, ля-ля-фа, на пpощанье, – Бабушка хочет повидать своего внука
Может быть, ты придёшь эту песню допеть, – Так нормально?
На бyльваpах мокpые зонты, над рекою мокрые мосты, – Вам продали испорченный товар?
Hад pекою мокpые мосты, огонек дpожит из темноты, такси... – Тут есть ещё мой сосед – мы слишком часто наступали друг другу на ноги в прихожей.
Знаю, что еще меня ты ждешь, а любовь yходит - не веpнешь. Я не плачy – это, пpосто, дождь. Пpости... – Ты готов? Я тебя жду! Приводи братишку, повеселимся.
Вновь несколько бессмысленных символов – и вторая строчка титров, мигнув, пропала.
Это было слишком похоже на брак при записи. И вместе с тем… Императрица потянулась за обложкой и поняла, что название третьей песни напечатано как будто чуть жирнее, чем остальные. Или ей это только показалось? Хильда нахмурилась.
Она взялась за карандаш и блокнот, и включила песню повторно. Если ей всё же не показалось...
Она должна была разобраться, что это значит. Она чувствовала, что это важно.
«Сударыня, мой меч – ваш». Вассальная клятва.
«Если вас не устраивает то, что происходит…» Хильдегарде пожала плечами. Разве это может устраивать - Нойе-Рейх, или её саму?
«Бабушка хочет повидать внука». Очевидно, что речь в этой фразе, как и в последней, шла об Алеке - да и в любом случае без императора затея не имела смысла.
«Так нормально?» То есть – если она не готова попытаться что-то изменить? Если она боится, или привыкла, или...
«Вам продали испорченный товар?» Определённо – если она не готова что-то изменить, ей нужно принести диск в магазин и пожаловаться на брак.
«Ты готов? Я тебя жду! Приводи братишку, повеселимся». Значит, веселье. Громкий фейерверк - на всю Галактику...
«Интересно, он понимает, что собирается начать гражданскую войну? А я? Я это понимаю?», – почти панически подумала императрица. Она отвечала за это государство, даже если от участия в его делах её грубо оттерли плечом. Но что лучше - спровоцировать события, которые и так надвигаются, или по-прежнему остаться во дворце бессильной игрушкой? Нет, Хильда понимала, она понимала всё, и очень ясно.
Фраза о соседе оказалась почти простой – с гибелью Яна и его наследника силы автономии не иссякли. Впрочем, Ройенталь всегда ценил только сильных, а женщин вообще ни во что не ставил, так что неудивительно. Судя по словам о «прихожей», автономия негласно контролирует большую часть Новых Земель. Предсказуемо. Ей уже приходило в голову, что все эти восстания могут быть не сами по себе.
Она задумчиво уставилась на плеер. Третья песня называлась «Ля-ля-фа».
Мать Хильды была учительницей музыки - и кто-то об этом знал. Кто-то.
Ля-фа. A. F.
Императрица решительно разорвала свою записку. Завтра… нет, лучше послезавтра, так надёжней, она отправится в магазин с Алеком. Наверняка ей представится возможность выяснить всё подробнее. А сейчас нужно успокоиться и проверить, нет ли на диске чего-нибудь ещё подобного.
Она нажала на кнопку воспроизведения.
Пусть наша жизнь будет полна надежд и стремлений,
Ведь без этого лучше просто взять и умереть,
Тебе и мне...
Хильда лежала в кресле и тихо улыбалась.
***
Она откинулась на спинку сиденья и попыталась расслабиться. Машина мчалась по дороге, довольно урча мотором и поглощая милю за милей. Руки Фернера уверенно держали руль.
– Так меньше вероятность, что нас отследят по запрашиваемой на автопилот информации, – по-деловому пояснил он.
Всё случилось до странности просто. Охрана осталась за дверями магазина, и императрица порадовалась, что давно приучила их к этому – не ради какой-то цели, просто потому, что это было одно из немногих мест, где она могла побыть одна и побыть почти такой же, как раньше. На сей раз ей как-то очень быстро предложили пробный просмотр нового фильма…
В просмотровой погасили свет, на экране поплыли вступительные титры, и кто-то в темноте неслышно присел рядом с ней и Алеком. Мальчик сидел, болтая ногами в воздухе, и Хильда машинально притянула его ближе к себе.
– Ваше величество Хильдегарде, – это была спокойная констатация факта узнавания. Хотя он... исчез раньше, чем она стала "величеством".
– Фернер, это вы? – попытка разглядеть его в синих бликах от экрана оказалась не слишком успешной. Но всё равно - этот человек сильно отличался от того, кого ей иногда приходилось видеть за плечом Оберштайна. В темноте можно было различить лишь то, что волосы у него – тёмные, наверняка крашеные, ведь цвет был слишком приметный, а движения – экономные и отточеные – уже не по-военному чётки, а, скорее, мягки по-звериному.
– Это я, – сказал он тихо и глухо. – Говорите не слишком громко. Вы готовы… инициировать перемены?
Экран на несколько мгновений ярко вспыхнул, и она вздрогнула. Времени хватило, чтобы увидеть – лоб и щёку её собеседника пересекал глубокий рубец, и…
– Фернер, ваш глаз… - Хильда ахнула.
Он хмыкнул.
– Некоторое время мне пришлось прятаться на фронтире, а там случаются… инциденты с местной фауной. Можете считать это моим наследством от него.
– Ясно, – сказала она, только чтобы что-то сказать. – Каков ваш план?
– Пока можете не сомневаться, что он есть, – сообщил Фернер, – а в детали я посвящу вас по дороге, если вы решились. Восстание в Новых Землях – часть этого плана, – уточнил он и криво, нехорошо усмехнулся, или же ей это показалось…
– Да, – сказала она, и повторила чётче и чуточку громче: – Да, я решилась.
– Позвольте тогда позаимствовать вашу одежду, ваше величество. Диана! – позвал он куда-то в темноту.
Из магазина их вынесли в больших картонных ящиках, среди коробок с другим товаром. Вместо Хильды в магазине осталась другая женщина – та, кого Фернер назвал Дианой - похожая издалека, она должна была ходить между полок с выставленными дисками и тянуть время. Что с нею будет после того, как обман откроется, императрица спрашивать не стала.
Она смотрела в окно, пытаясь разобрать, где именно они едут. Получалось плохо, Хильда не путешествовала по Феззану и даже географию самого города изучила не слишком хорошо. А они пробирались куда-то дальше - туда, где от посторонних глаз был надежно спрятан потрепанный челнок.
Алек спал на заднем сиденье, накрытый курткой Фернера.
– Это точно безопасно? – спросила она с беспокойством, поглядывая на сына.
– Проспит до взлёта, – невозмутимо кивнул бывший заместитель военного министра.
Когда они садились в машину, Хильде представился шанс рассмотреть его ещё чуть подробнее, и увиденное смутило её. Он и вправду изменился - и если с отсутствием выражения лица у Оберштайна можно было мириться, лицо Фернера выглядело жутковато в своей асимметричности. В правом глазу его, неповреждённом, отражалось смутное мстительное удовлетворение и уголок губ на живой половине лица то и дело дёргался вверх в странном подобии довольной усмешки.
И даже сейчас, с места рядом с водительским, ей было трудно заставить себя смотреть на его профиль слева.
Наверное, впрочем, и она сама не в лучшую сторону изменилась за эти пять лет.
– Я… хотел спросить вас, – прозвучал голос после длинной паузы. - Скажите, только честно - вы поверили в то, что он был предателем? - легко было догадаться, кого Фернер разумеет под слишком тяжело произнесённым местоимением.
Хильда задумчиво посмотрела на дорогу.
– Мне кажется, что тогда мы могли бы поверить во что угодно. Даже в пришельцев с другой стороны Галактики. Почему бы и не в то, что военный министр продался культу Земли, - она пожала плечами. - Я не знаю. Ройенталю сейчас я точно уже не верю.
Она не знала, как рассказать о смутном чувстве вины - она порой ночами ворочалась на подушках, не в силах уснуть, перебирая факты и воспоминания, слишком боясь поделиться этим с мужем - который никогда больше не вспоминал расстрелянного и лишенного всех чинов и званий министра, будто такого вообще не существовало. Она чувствовала себя слишком уставшей для этого.
- Вам это действительно важно? Что я думала о гроссадмирале Оберштайне тогда?
– Мы уже почти добрались, – сообщил он вместо ответа. Похоже, Фернер тоже не мог - или не хотел - рассказывать ей всего.
Императрица закрыла глаза.
Неизвестное будущее мчалось им навстречу.
_________
Использованные песни:
1) Джо Дассен «Et si tu n’existais pas»
2) Альбано и Рамина Пауэр «Либерта»
3) Анжелика Варум «Ля-ля-фа»
4) АBBA «Happy New Year»
Автор: аноним до объявления результатов
Рейтинг: PG
Персонажи: Хильдегарде фон Лоэнграмм, Антон Фернер.
Аннотация: Ройенталь проводил расследование на Урваши самостоятельно. Оберштайн всё же полетел на встречу с Ройенталем. Они встретились на Урваши, и…
Комментарий: написано на полит-фест по "Легенде о героях Галактики"
Предупреждения: упоминаются смерти канонных персонажей
читать дальшеВ глубоком кресле, завернувшись в плед, императрица встретила новый день. Из сада через открытое окно тянуло свежестью дождя, прошедшего ночью, на столике одиноко стояла пустая чашка из-под утреннего шоколада. В детской тоже было пусто, и Хильда при этой мысли инстинктивно поёжилась, словно замерзла, хотя плед и был тёплым.
Алек мало что понимал – ему просто нравилось у Миттермайеров, потому что тетя Эва – тёплая и уютная, с дядей Вольфом и Феликсом можно поваляться по ковру, сплетаясь в один клубок из рук и ног, а адмирал Ройенталь…
А адмирал Ройенталь вчера вылетел с флотом подавлять восстание на Шампуле. Не потрудившись получить высочайшего соизволения, да что там – даже не известив императрицу о том, что он намерен делать. Так уж повелось с тех пор, как Ройенталь стал военным министром – что императрица подписывала некоторые документы, появлялась вместе с маленьким императором на разных торжественных мероприятиях, а о маневрах рейхсфлота спокойно могла узнавать из вечерних новостей.
Флот и вообще война - не женское дело и никогда им не будут, управление государством тоже было делом исключительно мужчин, от которого следовало оградить слабую юную женщину. С воспитанием детей же Эва Миттермайер справлялась гораздо лучше.
Некоторые из начатых реформ были свёрнуты, а некоторые отложены. Гроссадмирал Ройенталь вовсе не стремился вернуть старые порядки, но медлил в установлении новых, и сшитая на живую нитку из двух разных половин страна вполне ощутимо трещала по швам. Новые земли бунтовали, зная об отнятой свободе, Старые – искали так и не дарованной, автономия же, брошенная, точно корка хлеба нищему, от щедрот Нойе Рейха, похоже, не имела других дел, кроме оплакивания жертв последней битвы за Изерлон, в которой пали почти все розенриттеры и юный главнокомандующий Изерлонской Республики.
Всё вместе это и составляло одну большую причину, по которой в комнате императрицы иногда до утра горел свет, а постель оставалась не смятой.
Когда неожиданно, в разгар той самой последней битвы, умер Райнхард - врачи обнаружили следы яда. По крайней мере, так ей сообщили. Подозрение пало на его личного слугу, и общественное мнение приговорило Эмиля фон Зелле ещё раньше, чем это сделал бы имперский суд.
Может быть, она поверила в это, может быть нет – как раньше может быть поверил в предательство прежнего военного министра её император и муж. Во всяком случае, Ройенталь тогда был полновластным правителем на своей территории и обладал правом выносить приговоры, при наличии неопровержимых доказательств. А связи с терраистами, выявленные по итогам расследования на Урваши, были слишком серьёзным обвинением, чтобы спускать его на тормозах. Так или иначе, то, что случилось – уже произошло. И не стоило задумываться о том, чего не вернуть.
Ей было легче, пока рядом - после смерти мужа - оставался Кисслинг, но когда он заявил о своём желании выйти в отставку, она не могла задерживать его.
Императрица осталась одна.
***
Шульц просочился в кабинет с лицом, белым как мел и застывшим как маска, только губы слегка дрожали, а в глазах плескалось нечто среднее между паникой и тихим отчанием.
– Контр-адмирал Ф-фернер! - выдавил он.
– Что случилось, Шульц? – спросил тот, исполняясь страшных подозрений.
Мысли, словно маленькие рассыпавшиеся мячики, запрыгали по уже неоднократно пройденным за эту отлучку шефа маршрутам – терраисты-пираты-изерлонцы-просто мятежники, однако действительность превзошла самые худшие ожидания.
– Гроссадмирал арестован! Наши люди говорят, что Ройенталь не дал ему и слова сказать. Судил его лично и, скорее всего… скорее всего, он будет расстрелян после уведомления императора, согласно эдикту Рудольфа. П-помните, того, который гласит, что суд можно провести уже после казни преступника, если правитель сочтёт доказательства вескими. Может быть… уже, - секретарь говорил всё тише, и на последнем едва выдавленном слове его голос совсем упал.
Кажется, чертыхаться не имело смысла, в том числе и на то, что составление новых кодексов не стоит откладывать на потом и ждать конца этой вялотекущей войны. А ведь была та докладная записка шефа, на имя императора и министра юстиции, но да что теперь.
И вообще – лучше было вести себя тихо. Теперь тихо.
– Что будем делать, к-контр-адмирал?
Шефу надо было отказаться от личной поездки в Нойе-Ланд, на переговоры с Ройенталем. Но он не отказался, поскольку такова была воля его величества. По-видимому, император надеялся, что его верные сподвижники найдут общий язык, но…
Гроссадмирал Ройенталь пошёл ва-банк, не постеснявшись даже сослаться на старые законы. Он мстил за свою оскорбленную гордость любыми методами и ничего не упустит, чтобы получить достойное себя положение - которое раньше, как он думал, занимал Оберштайн.
«Я подумаю об этом завтра».
– Шульц, слушайте меня внимательно. У секретаря слишком низкий уровень допуска, так что вас, возможно, понизят в звании, но если вы проявите достаточно верноподданнические чувства к новому хозяину этого кабинета, с вами не случится ничего плохого. Да и в любом случае – лучше до конца жизни убирать снег на Капче-Ланке, чем быть расстрелянным за терраизм, а именно в этом, судя по всему, всех здесь и будут теперь обвинять. Вы меня поняли? Вопроса что мы будем делать – больше не существует, а что буду делать я – вам лучше не знать. Можете идти. Вы свободны. Насовсем свобдны, Шульц.
Шульц испуганно посмотрел на него, отсалютовал и молча вышел.
Фернер потянулся к кнопке комма.
– Коммодор Йохансен, запускайте резервный план 26-s. Это приказ!
Под нехитрым номером скрывалась инструкция сокрытия секретных данных, разработанная на случай захвата столицы врагом. И вот, в каких обстоятельствах пришлось его использовать…
Ещё час нещадной эксплуатации мусоросжигателя – и Фернер устало откинулся в кресле.
«Кому должен, тому прощаю», – он криво усмехнулся. Что-то в нём перегорело вместе с теми документами, которых больше никто никогда не прочтет.
Люди из военной полиции, пришедшие спустя ещё час, нашли только пустой и девственно чистый кабинет, да пепел в мусоросжигателе.
Вместе – или, во всяком случае, одновременно – с контр-адмиралом Фернером пропало ещё полтора десятка сотрудников военного министерства – и за прошедшее с тех пор время, в самом начале операции перехвата, был пойман только один из них, и тот не смог ничего сказать.
***
Если в политическом смысле императрице отводилось место декорации, то в бытовом плане она была почти что свободна. Во всяком случае, солидный и респектабельный музыкальный магазин всегда гостеприимно отворял перед нею двери, а в улыбке любезного продавца сквозило не только почтение, но и искреннее восхищение.
Императрица взяла в руки упакованный в прозрачную плёнку диск.
«Фольклор XX земного века, аутентичные записи. То, что называлось в те времена «лёгкой музыкой», – так отрекомендовал его продавец.
«Лёгкая музыка», хм…
Она сорвала упаковку.
Порой Хильде трудно было поверить, что люди, чьи голоса и лица запечатлелись на старых записях, жили тысячелетие назад. История принимала в себя промежутки времени, непостижимые душе. Были они, эти певцы и певицы, испепелены во время ядерной войны, или им посчастливилось умереть до того? Она не знала ответа, да и кто сейчас мог его знать.
На экране плеера светилась карта старой Земли, показывая те страны, на языке которых пелись песни – почти микроскопически маленькие клочки земли для тех, кто измеряет владения в масштабах планетных систем – и бежали ровной строчкой субтитры перевода.
Вряд ли песни могли помочь ей в поисках ответа на вопрос – что со всем этим делать. Да и разве был возможен какой-то дельный ответ на этот вопрос – даже со всем её умом, но без помощи извне? Разве может она что-то, кроме как мириться с постепенными и неуклонными похоронами мечты Райнхарда,
Год за годом бесцельно бредя,
Без надежд, без снов, без грёз?
Автономия, которая может только делать вид, что она – независимое государство? Государство, на которое обрушится вся сила Рейха, едва оно посмеет поднимать голову? Поговаривали, что Ройенталь силой увёз оттуда и сделал любовницей дочь погибшего генерала Шёнкопфа – когда-то невесту покойного Юлиана Минца, - и никто не смог ничего сделать…
Свобода!
Когда поднимется хор голосов,
Он будет петь,
Чтобы получить тебя -
Как не скоро это ещё случится. И когда всё же случится - она, Хильда, и её ребёнок разделят судьбу Эрвина-Йозефа и маленькой императрицы. В лучшем случае.
Даже странно, что такую песню записали на диск вместе со вполне невинными песнями о любви. Следующая из них вновь оказалась любовной.
И не осталось ничего,
Весь миp стал словно
Чеpно-белое кино...
Что? Хильда вздрогнула – под строчкой с субтитрами пробежала ещё одна – несколько символов ничего не значащей абракадабры, а затем – строчка, похожая на обрывок субтитров от другой песни.
Ля-ля-фа, эти ноты, ля-ля-фа, одиноки, – Сударыня, мой меч – ваш!
Нам уже ничего не успеть, – Если вас не устраивает то, что происходит…
Ля-ля-фа, как печально, ля-ля-фа, на пpощанье, – Бабушка хочет повидать своего внука
Может быть, ты придёшь эту песню допеть, – Так нормально?
На бyльваpах мокpые зонты, над рекою мокрые мосты, – Вам продали испорченный товар?
Hад pекою мокpые мосты, огонек дpожит из темноты, такси... – Тут есть ещё мой сосед – мы слишком часто наступали друг другу на ноги в прихожей.
Знаю, что еще меня ты ждешь, а любовь yходит - не веpнешь. Я не плачy – это, пpосто, дождь. Пpости... – Ты готов? Я тебя жду! Приводи братишку, повеселимся.
Вновь несколько бессмысленных символов – и вторая строчка титров, мигнув, пропала.
Это было слишком похоже на брак при записи. И вместе с тем… Императрица потянулась за обложкой и поняла, что название третьей песни напечатано как будто чуть жирнее, чем остальные. Или ей это только показалось? Хильда нахмурилась.
Она взялась за карандаш и блокнот, и включила песню повторно. Если ей всё же не показалось...
Она должна была разобраться, что это значит. Она чувствовала, что это важно.
«Сударыня, мой меч – ваш». Вассальная клятва.
«Если вас не устраивает то, что происходит…» Хильдегарде пожала плечами. Разве это может устраивать - Нойе-Рейх, или её саму?
«Бабушка хочет повидать внука». Очевидно, что речь в этой фразе, как и в последней, шла об Алеке - да и в любом случае без императора затея не имела смысла.
«Так нормально?» То есть – если она не готова попытаться что-то изменить? Если она боится, или привыкла, или...
«Вам продали испорченный товар?» Определённо – если она не готова что-то изменить, ей нужно принести диск в магазин и пожаловаться на брак.
«Ты готов? Я тебя жду! Приводи братишку, повеселимся». Значит, веселье. Громкий фейерверк - на всю Галактику...
«Интересно, он понимает, что собирается начать гражданскую войну? А я? Я это понимаю?», – почти панически подумала императрица. Она отвечала за это государство, даже если от участия в его делах её грубо оттерли плечом. Но что лучше - спровоцировать события, которые и так надвигаются, или по-прежнему остаться во дворце бессильной игрушкой? Нет, Хильда понимала, она понимала всё, и очень ясно.
Фраза о соседе оказалась почти простой – с гибелью Яна и его наследника силы автономии не иссякли. Впрочем, Ройенталь всегда ценил только сильных, а женщин вообще ни во что не ставил, так что неудивительно. Судя по словам о «прихожей», автономия негласно контролирует большую часть Новых Земель. Предсказуемо. Ей уже приходило в голову, что все эти восстания могут быть не сами по себе.
Она задумчиво уставилась на плеер. Третья песня называлась «Ля-ля-фа».
Мать Хильды была учительницей музыки - и кто-то об этом знал. Кто-то.
Ля-фа. A. F.
Императрица решительно разорвала свою записку. Завтра… нет, лучше послезавтра, так надёжней, она отправится в магазин с Алеком. Наверняка ей представится возможность выяснить всё подробнее. А сейчас нужно успокоиться и проверить, нет ли на диске чего-нибудь ещё подобного.
Она нажала на кнопку воспроизведения.
Пусть наша жизнь будет полна надежд и стремлений,
Ведь без этого лучше просто взять и умереть,
Тебе и мне...
Хильда лежала в кресле и тихо улыбалась.
***
Она откинулась на спинку сиденья и попыталась расслабиться. Машина мчалась по дороге, довольно урча мотором и поглощая милю за милей. Руки Фернера уверенно держали руль.
– Так меньше вероятность, что нас отследят по запрашиваемой на автопилот информации, – по-деловому пояснил он.
Всё случилось до странности просто. Охрана осталась за дверями магазина, и императрица порадовалась, что давно приучила их к этому – не ради какой-то цели, просто потому, что это было одно из немногих мест, где она могла побыть одна и побыть почти такой же, как раньше. На сей раз ей как-то очень быстро предложили пробный просмотр нового фильма…
В просмотровой погасили свет, на экране поплыли вступительные титры, и кто-то в темноте неслышно присел рядом с ней и Алеком. Мальчик сидел, болтая ногами в воздухе, и Хильда машинально притянула его ближе к себе.
– Ваше величество Хильдегарде, – это была спокойная констатация факта узнавания. Хотя он... исчез раньше, чем она стала "величеством".
– Фернер, это вы? – попытка разглядеть его в синих бликах от экрана оказалась не слишком успешной. Но всё равно - этот человек сильно отличался от того, кого ей иногда приходилось видеть за плечом Оберштайна. В темноте можно было различить лишь то, что волосы у него – тёмные, наверняка крашеные, ведь цвет был слишком приметный, а движения – экономные и отточеные – уже не по-военному чётки, а, скорее, мягки по-звериному.
– Это я, – сказал он тихо и глухо. – Говорите не слишком громко. Вы готовы… инициировать перемены?
Экран на несколько мгновений ярко вспыхнул, и она вздрогнула. Времени хватило, чтобы увидеть – лоб и щёку её собеседника пересекал глубокий рубец, и…
– Фернер, ваш глаз… - Хильда ахнула.
Он хмыкнул.
– Некоторое время мне пришлось прятаться на фронтире, а там случаются… инциденты с местной фауной. Можете считать это моим наследством от него.
– Ясно, – сказала она, только чтобы что-то сказать. – Каков ваш план?
– Пока можете не сомневаться, что он есть, – сообщил Фернер, – а в детали я посвящу вас по дороге, если вы решились. Восстание в Новых Землях – часть этого плана, – уточнил он и криво, нехорошо усмехнулся, или же ей это показалось…
– Да, – сказала она, и повторила чётче и чуточку громче: – Да, я решилась.
– Позвольте тогда позаимствовать вашу одежду, ваше величество. Диана! – позвал он куда-то в темноту.
Из магазина их вынесли в больших картонных ящиках, среди коробок с другим товаром. Вместо Хильды в магазине осталась другая женщина – та, кого Фернер назвал Дианой - похожая издалека, она должна была ходить между полок с выставленными дисками и тянуть время. Что с нею будет после того, как обман откроется, императрица спрашивать не стала.
Она смотрела в окно, пытаясь разобрать, где именно они едут. Получалось плохо, Хильда не путешествовала по Феззану и даже географию самого города изучила не слишком хорошо. А они пробирались куда-то дальше - туда, где от посторонних глаз был надежно спрятан потрепанный челнок.
Алек спал на заднем сиденье, накрытый курткой Фернера.
– Это точно безопасно? – спросила она с беспокойством, поглядывая на сына.
– Проспит до взлёта, – невозмутимо кивнул бывший заместитель военного министра.
Когда они садились в машину, Хильде представился шанс рассмотреть его ещё чуть подробнее, и увиденное смутило её. Он и вправду изменился - и если с отсутствием выражения лица у Оберштайна можно было мириться, лицо Фернера выглядело жутковато в своей асимметричности. В правом глазу его, неповреждённом, отражалось смутное мстительное удовлетворение и уголок губ на живой половине лица то и дело дёргался вверх в странном подобии довольной усмешки.
И даже сейчас, с места рядом с водительским, ей было трудно заставить себя смотреть на его профиль слева.
Наверное, впрочем, и она сама не в лучшую сторону изменилась за эти пять лет.
– Я… хотел спросить вас, – прозвучал голос после длинной паузы. - Скажите, только честно - вы поверили в то, что он был предателем? - легко было догадаться, кого Фернер разумеет под слишком тяжело произнесённым местоимением.
Хильда задумчиво посмотрела на дорогу.
– Мне кажется, что тогда мы могли бы поверить во что угодно. Даже в пришельцев с другой стороны Галактики. Почему бы и не в то, что военный министр продался культу Земли, - она пожала плечами. - Я не знаю. Ройенталю сейчас я точно уже не верю.
Она не знала, как рассказать о смутном чувстве вины - она порой ночами ворочалась на подушках, не в силах уснуть, перебирая факты и воспоминания, слишком боясь поделиться этим с мужем - который никогда больше не вспоминал расстрелянного и лишенного всех чинов и званий министра, будто такого вообще не существовало. Она чувствовала себя слишком уставшей для этого.
- Вам это действительно важно? Что я думала о гроссадмирале Оберштайне тогда?
– Мы уже почти добрались, – сообщил он вместо ответа. Похоже, Фернер тоже не мог - или не хотел - рассказывать ей всего.
Императрица закрыла глаза.
Неизвестное будущее мчалось им навстречу.
_________
Использованные песни:
1) Джо Дассен «Et si tu n’existais pas»
2) Альбано и Рамина Пауэр «Либерта»
3) Анжелика Варум «Ля-ля-фа»
4) АBBA «Happy New Year»
@темы: авторский фик, миди, Галактический Рейх
-
-
15.03.2012 в 10:47Показательная фраза.
-
-
15.03.2012 в 14:40-
-
15.03.2012 в 14:42-
-
15.03.2012 в 14:56А что, нельзя?
kostr,
Они не тираны, просто справляются как могут. Миттермайер, конечно, честный и хороший человек, но не политик, да и Ройенталю верит...
леди Тиса,
Нет. Это просто только одна точка зрения. Ройенталь - не плохой человек, просто излишне ценит силу, излишне самонадеян, и слишком хочет доказать родителям, что достоин их любви. Со всем этим багажом наперевес можно натворить дел, даже если изначально ты этого не хотел.
-
-
15.03.2012 в 15:47-
-
15.03.2012 в 15:51сорри, каким родителям???
Ройенталя, конечно, во власть пускать нельзя. Он и впрямь слишком полагается на силу, разбираться и идти на компромиссы - у него терпения не хватит. Но вот чтобы он сам полез в правители, да еще такими методами? Еще мятеж, прямое столкновение - это я понимаю. Причем не ради власти! Ради победы. И в такое подлое убийство Оберштайна я не верю. Это вам не Ланг какой-нибудь, чтоб вот так с врагами расправляться.
А насчет Вольфа - тут вы определенно неправы. Он как раз оказался очень хорошим политиком. И соображает куда лучше Ройенталя.
-
-
15.03.2012 в 16:12сорри, каким родителям???
Если человеку постоянно повторять, что он не должен был родиться, он вырастет в безынициативную тряпку, или захочет доказать, что достоин. Смерть адресата доказательства ничего не меняет.
Во-первых - вы помните Трунихта? Грильпарцер не утаил результаты, Ройенталь вскричал 'сволочь!', и... потом представил это как правосудие - не идиот.
Во-вторых - политиком Миттермайер стал ближе к концу сериала, до смерти Ройенталя во всём этом лучше разбирался Ройенталь.
В-третьих - был 'номер второй', которым Оскар так хотел стать. То есть, принять флот и взять власть после гибели правителя - это долг. А императрица нужна, чтобы родить наследника, и больше ни для чего. Женщины вообще нужны только для удоволствия, хм?
Шолль,
Ну, что же делать, если так оно и есть. Подозрения-то ужасные...
-
-
15.03.2012 в 16:22По второму - Миттельмайер захватил Феззан. Помните? И у него сразу все пошло отлично. Он как раз прирожденный политик - умен, решителен и терпелив.
Стать номером вторым после смерти Райнхарда?
Если человеку постоянно повторять, что он не должен был родиться, он вырастет в безынициативную тряпку, или захочет доказать, что достоин. Смерть адресата доказательства ничего не меняет.
Вот чего не помню, так это чтоб Оскар мечтал что-то доказать своему покойному папаше. И по-моему, он и сам верил, что лучше б ему не рождаться. Но тут, может, ошибаюсь.
-
-
15.03.2012 в 16:34Я имею в виду, получив доказательства, Ройенталь пристрелил Оберштайна. Сразу и без суда. Вполне правдоподобно, если вспомнить, в каком он состоянии.
А кто сказал, что яд в компот - это правда?
А как Ройенталь смотрел на Хильду в процессе захвата - помните? Имхо, что-то вроде "знай своё место", и "это не даёт тебе права командовать".
Он желании доказать не говорил, но и на безынициативную тряпку не похож. Значит поверить в это ему мешало только желание доказать, что он _может_.
-
-
15.03.2012 в 17:44У вас какие-то очень странные критерии прирожденного политика. Как минимум.
И политических решений Миттермайера - пожалуйста, в студию. Не управленческих. В каноне есть рассуждение о том, что после того, как не стало Ройенталя, нельзя дать Оберштайну захватить больше власти, и поэтому Миттермайер должен возглавить правительство. Вот здесь есть политика, и здесь можно увидеть, что политическая ориентация Миттермайера совпадает с той, что была у его друга. Только если человек действует по своим убеждениям - или если человек умеет управлять (а не имея управленческой способности вовсе, трудно стать адмиралом флота) - это не значит, что человек - политик. Для политика необходимо несколько иное.
*мимокрокодил*
-
-
15.03.2012 в 18:06В любом случае, тут он получше Ройенталя, который - боевой командир и ничего больше.
Как он смотрел на Хильду, я что-то не вижу, хотя пересмотрела нарочно. Он определенно думал, не пора ли показать, что он не хуже Райнхарда. Неуважения к Хильде решительно не помню. В любом случае, власть для него важна не сама по себе, а как средство доказать Райнхарду, что он не хуже. Все остальные им как соперники не рассматриваются вообще. Ну, я не замечала. Оберштайну он бы с огромным наслаждением дал по морде, но казнить по ложному обвинению - это не его стиль.
-
-
15.03.2012 в 20:36В любом случае, тут он получше Ройенталя, который - боевой командир и ничего больше.
Минутку. К Райнхарду, как к человеку, которому ничего не будет, если он вытащит Миттермайера из тюрьмы - отправился именно Ройенталь. Это был именно что политический ход, и ставка на политическую карту. Вопрос, что будет делать адмиралитет Райнхарда, если он так и не очнётся - тоже поднимает Ройенталь, и это снова политический вопрос.
От Миттермайера политических решений на Феззане не требовалось - он действовал как честный военный командир - и только.
Оберштайну он бы с огромным наслаждением дал по морде, но казнить по ложному обвинению - это не его стиль.
"Дать по морде" - это на мой взгляд, стиль Биттенфельда. И что-то я не заметила, чтобы Ройенталь сильно колебался, арестовывая Лихтенладе, и соглашаясь с Оберштайном, что это надо сделать.
А взгляды на Хильду трудно не заметить.
-
-
15.03.2012 в 20:56Насчет дать по морде - да, пожалуй, скорее пристрелить.
-
-
15.03.2012 в 21:07Но ничего недопустимого он в этом не увидел. С Трунихтом ему развазала руки собственная смерть. Для Оберштайна вполне хватило бы подозрений в терраизме и доказательств - тем более, что этот заповедник на Урваши сотворил кто-то из кадровой службы военного министерства - почему бы не предположить, что сам хозяин этого министерства?
-
-
15.03.2012 в 21:28Автор, мне совершенно плевать, есть в тексте какие-то недочеты или нет, но спасибо вам. Вы стали лекарством от того, что просто вымораживало.
леди Тиса, имхо, автор не любит не столько канонного Ройенталя, сколько некоторые виды фанатения по нему. И, имхо, это ответ не столько на ту первую работу...
kostr, в чем-то я вам завидую. Вам удаётся не верить во столько неприятных вещей.
Шолль, а можно примеры такого клише в применении к этому фандому?
-
-
15.03.2012 в 21:57Просто в данном случае, по-моему, политическая подополека - не более чем нечто антуражное. Центр тут - сцена с мелодраматическим "спасением" отважным героем невидимого фронта заточенной дамы от страслого и ужаслого (подставьте любое имя).
-
-
15.03.2012 в 22:45Просто в данном случае, по-моему, политическая подополека - не более чем нечто антуражное. Центр тут - сцена с мелодраматическим "спасением" отважным героем невидимого фронта заточенной дамы от страслого и ужаслого (подставьте любое имя).
Как вы, однако, споро и бескомпромиссно приписываете автору строго определенные мотивы.
Романтический сюжет можно заметить, только если заранее настроить восприятие таким образом, что какой-то элемент запускает ассоциацию - и всё, ничего, кроме стереотипа, не осталось.
Счастья "прекрасной дамы" от того, что её "спасли" в тексте что-то не ощущается. Да и сам "спаситель" выглядит подозрительно - как человек, который думает в первую очередь о мести, а не о государстве, Галактике или тех людях, которых "спасает".
*предыдущий мимокрокодил*
-
-
16.03.2012 в 07:11Как вы, однако, споро и бескомпромиссно приписываете автору строго определенные мотивы.
А вы обратите внимание на "маааленькую" деталь: кто из персонажей тут _изображается_ , а о ком _рассказывается_
Счастья "прекрасной дамы" от того, что её "спасли" в тексте что-то не ощущается.
А тут кто-то говорил о счастье дамы? Клиширована сама ситуация "спасения", под которую подстраиваются и образы, и что характерно, язык, который тоже клиширован. И кстати, именно на уровне языка все эти "романтические" штампы очень хорошо заметны.
-
-
16.03.2012 в 15:02Ну, если рассматривать условности сюжета отдельно - я бы на месте Хильды точно прохлопала такое законспирированное послание)))
По-моему, этому фику очень не хватает ворнинга или уж дополнительного дисклеймера. Он написан по очень конкретной АУ и воспринимается как полемика с её автором. И этим, собственно, меня и зацепил. АУшки бывают разные и пишутся из разных соображений, но мне всегда казалось, что дорога, начавшаяся раскатыванием Изерлона Ройенталем,
не ведёт к храмуимеет все шансы вырулить куда-то сюда.-
-
16.03.2012 в 15:24Честно говоря, я не увидела тут полемики. (Подозреваю, что знаю, о какой АУ идет речь, но не уверена). Если посмотреть на текст, то в процентном соотношении тут доминирует изображение Хильды, ее переживаний и чувств и точки зрения по поводу. Плюс сцены с участием Фернера. Ройенталь подается где-то вдалеке и в чужом восприятии.
Почему не сделать его чем-то вроде
Дарта ВейдераСамозванцаРичарда №3? Да пожалуйста, я не против, просто вот тут вышло совсем про другое, и если автор действительно написать хотел про Ройенталя, то задача не решена, точнее, решена совершенно другая.-
-
16.03.2012 в 15:41*пожала плечами* Каждый видит то, что видит именно он. А уж деталей той АУшки тут овердофига, если вы её знаете, мне странно, что вы не видите полемики.
-
-
16.03.2012 в 16:23Автор этого фика изображает Хильду и Фернера в союзе против Ройенталя, который практически не обоначен, точнее обозначен как стандартная злодейская фигура. На первом плане - именно они и их взаимодействие.
С моей точки зрения, если имелась в виду именно полемика, надо было не деталями чужой АУшки брать, а протестовать против самого характера, концепта. И уж конечно, не описывать тех героев, которые в данной АУшке не обозначены, а брать именно тех, которые есть и в исходнике. Тогда цель - полемика - была бы обозначена. А детали... мало ли зачем потырено?
-
-
16.03.2012 в 16:33-
-
16.03.2012 в 21:09Мне очень понравился момент с шифрованным посланием в песне. Насчет клишированности такого варианта ничего сказать не могу, мне раньше не попадалось. и вообще я люблю обыгрывание песенного материала.
А теперь... *включаю режим катка*
Господин автор, за что вы это сделали с Ройенталем? За что приписываете ему поступки, ему несвойственные, такие как подлость. попытки угрожать Хильде (если угроза не выдумана Фернером) и т.д.?
Нужен был "тёмный" персонаж? Взяли бы кого-либо более подходящего на эту роль. Ввели бы оригинального персонажа, что было бы лучшим выходом. Зачем понадобилось очернять того, на кого и в канонном тексте всех собак повесили? Не понимаю.
D~arthie, А что за фанфик имеется в виду?
-
-
16.03.2012 в 21:18Классический сюжет - есть классический сюжет - то есть ситуация, которая так часто повторяется в жизни, что становится избитым штампом. Думаю, взяв за основу вероятную ситуацию, автор не учёл, что кому-то это может показаться избитым. А что касается языка - ну, тут автор не отрицает, что он взял, что подходит.
D~arthie,
Вы проницательны.
-
-
16.03.2012 в 21:20Гость, спасибо на добром слове))
-
-
16.03.2012 в 21:26-
-
16.03.2012 в 21:32Автору не нужен был однозначто "тёмный" персонаж - автор просто писал только одну точку зрения - Хильды, а ей, оставшейся ни при чём; при том, что Ройенталь слишком самонадеян и не замечает, что страна летит коту под хвост, а она видит, и не может ничего сделать. И Фернера - тут понятно, правда?
При этом - ничего из того, что "поговаривали" - не обязано оказываться правдой. Точнее - вообще не является: просто внезапную смерть императора, да ещё и Райнхарда, общественное мнение неизбежно сочтёт чьим-то преступлением, а Карин хм... ну, собственно, это такие грабли, на которые можно наступать сколько угодно раз при отсутсвии измнений в голове.
В остальном же, Ройенталь правит как умеет, делает то, что считает нужным, и ни разу не является тёмным. Характер у него не сахар - правда, самомнение до небес - тоже факт, очень иерархичное мышление - тоже в каноне можно заметить.
Кстати, а в каком месте Ройенталь угрожал Хильде? От власти отстранил - было дело, но угрожать...
-
-
16.03.2012 в 21:47-
-
16.03.2012 в 22:36Фриц-Йозеф из Рейха,
это "полемика" с моим вариантом АУ, вы разве не поняли?) не с одним фиком, а со всей веткой развития событий) детали же... потырены)
Гость,
г-н автор, я не буду говорить за качество текста - вам уже сказали.
Но если уж вы хотели полемизировать, то надо было полемизировать героями... а не неизвестно чем)
а то получается "финт ушами" - я, автор АУ, с которой вы "полемизируете", и мысли не допустила, что это была "полемика". Пока носом не тыкнули)
И к слову - ладно, Ройенталь, персонаж неоднозначный, бла-бла-бла...
Хильду вы за что так опустили? Я вот придерживаюсь мнения, что Хильдегарде фон Лоэнграмм способна удержать в рамках даже Ройенталя. Даже взбреди ему вдруг в голову брать власть. Она достаточно умна и сильна для этого.
Миттельмайера вы зачем так обидели? Он вроде как всегда был бОльшим, чем просто хороший семьянин, отец и - пардон - будущая нянька для принца.
Фернера вы за что? Умный же мужик, хитрый, со своими ходами-выходами.. а скатился до примитивного чЕстного мстителя... да еще и одноглазый.
Оберштайна вы за что? Неужели вы думаете, что кайзер поверил бы вот в такое огульное обвинение в адрес военного министра? И почему расстрел Оберштайна вообще сошел Ройенталю с рук?
И как это кайзер потом об Оберштайне даже не вспоминал? Пардон, герр военный министр достаточно много значил для его величества, чтобы вот так вот вычеркнуть его из памяти.
Ну и... не люблю А. Варум, с детства) но это уже - из личных впечатлений от текста))